Картина-сказка «Два лада» Михаила Нестерова

...Давно это было. Эти времена называют древней Русью. А на самом деле то была Юная Русь. Все только начиналось тогда на нашей земле. Даже поля, на которых сеяли хлеб, добывались: люди корчевали лесные чащобы. То была Русь не только Юная, но Изначальная.

Жизнь требовала тогда мира, порядка, лада. А лада не было: князья бились то друг с другом, то с врагами, пришедшими из степей. Кони всегда стояли наготове...

Но тем более дорожили люди короткими роздыхами мирных дней. По дорогам шли не суровые воины, а мирные гусляры. Они вносили в каждое селение, в каждый дом и в сердце человека мир, лад, жажду счастья и любви...

В те далекие времена жили юноша и девушка. Они любили друг друга. Все любовались ими и называли — «два лада». Они ни от кого не таили свою любовь. Они даже не понимали, что ее надо таить, ибо была эта лю­бовь чиста и целомудренна. Каждое утро она слышала его голос под окном:

— Ладушка, солнышко встало, скоро росы высохнут и тебе нечем будет умыться.

И она спешила на его зов. Взявшись за руки, они бежали по рощам и лугам, умывались утренней росой, пели вместе с птицами и вдруг останав­ливались, не дыша, не смея сделать ни одного движения, и наблюдали, как птица кормит птенцов. Белки, завидев их, спешили к ним, взбирались на колени и ели с рук орешки.

Так шли дни, недели, месяцы, прошел год, и вновь весна вернулась на землю. С новой весной любовь их стала ярче, тревожнее. Смех девушки звучал уже не как прежде — переливчато-звонко, но мягко и приглушен­но... И юноша стал другой: не так часто брал ее руки в свои, робость по­явилась в нем, и он, вдруг смутившись, умолкал среди разговора.

Люди глядели на них и счастливо улыбались. Молва разнеслась о двух неразлучных ладах; и люди говорили, что, покуда есть такая любовь, мир будет держаться на земле. Наконец достигла молва и отца девушки. Разгневался отец, ибо был он князь, владыка большого и богатого удела. Дочь свою он называл не княжной, а царевной. В мечтах видел ее царицей, женой заморского царя. И вдруг узнает, что дочь его неразлучна с сы­ном тысяцкого... И хотя до сих пор князь жаловал отца его, а самого юно­шу другим ставил в пример за ум и храбрость, гнев овладел им. А тут еще старый советник княжий стал нашептывать, что дошла до него весть, буд­то заморский царь собирается сватов прислать.

...Погруженный в думы, ехал лесом князь. Честолюбивые мечты горя­чили кровь. Он уже видел свою дочь царицей. И они с зятем-царем объ­единили свои силы и выступают в поход... Слышит вдруг голос советника, ехавшего рядом:

— Гляди -ка, князь...

Князь поднимает голову и видит в отдалении: на берегу озера, меж белоствольных берез стоят рядом его дочь и сын тысяцкого и как зачаро­ванные следят за двумя лебедями...

Взыграло княжье сердце. Закипел в нем гнев. Тут же пустил коня, но уже через мгновение осадил его. Гнев, внезапно закипевший, так же вне­запно погас. Что-то дрогнуло в груди. И вспомнилось детство, и такое же озеро, и эти лебеди... Не здесь ли это было?

Он и сейчас помнит то ощущение счастья, которое испытал тогда.

И вот теперь он узнал это лесное озеро! А может, и лебеди те самые? Грудь затопило то давнее ребячье счастье. Долго глядел издали князь на озеро, на дочь свою и тихо повернул обратно...

Советнику с тех пор запретил говорить о заморском царе. А через короткое время в княжих хоромах был свадебный пир. Князь выдал свою дочь за сына тысяцкого. Долго потом на Руси передавали из уст в уста легенду о двух ладах — о любви-согласии, любви-удаче.

Прошли века, и о них сложил балладу поэт Алексей Константинович Толстой:

Порой веселой мая

По лугу вертограда,

Среди цветов гуляя, Сам-друг идут два

лада.

Он — в мурмолке червленой,

Каменьем корзно шито,

Тесьмою золоченой

Вкрест голени обвиты;

Она же, молодая,

Вся в ткани серебристой;

Звенят на ней, сверкая,

Граненые мониста,

Блестит венец наборный,

А хвост ее понявы,

Шурша фатой узорной,

Метет за нею травы.

Написал картину-сказку «Два лада» и Нестеров.

Впервые кисть его живописала не печаль, а радость. Радость кругом: в пробуждающейся природе, в сердцах юноши и девушки, в их одежде; художник передает это сочетанием голубого, розового, белого, светло-зе- леного — оттенков, создающих нежно-ликующую гамму...