Карл Гун: картины, биография художника

Творчество Карла Гуна (1830—1877)

Крамской Иван Николаевич. Портрет К.Ф.Гуна. 1878

В 1863 году в русской художественной колонии в Париже появился новый пришелец — Карл Федорович (Карлис Фридрихович) Гун. Он прибыл во Францию как пенсионер петербургской Академии художеств. По пути в Париж Гун заезжал в Дрезден, Прагу, Вену, Мюнхен. И повсюду, в музеях и частных собраниях, он с особым усердием изучал историческую живопись старых мастеров.

Этот вид живописи чрезвычайно привлекал его не только в силу «высокого положения» в тогдашней иерархии искусства, торжественно венчавшейся мифологией и историей. Гуна увлекала возможность измышлять героев и обстоятельства, придумывать характеры, то есть романическая и романтическая стороны, свойственные природе этого жанра, не говоря уже о том, что именно живопись подобного толка представлялась ему, как и многим художникам его поколения, наиболее мудрой, поучительной. Парижское ателье Гуна быстро стало одним из притягательных центров для художников, приехавших из России. Здесь бывали соученик Гуна по Академии В. Верещагин, И. Крамской, И. Репин, К. Савицкий. Здесь Гуном был написан эффектный, но строгий портрет прогрессивной украинской писательницы Марко Вовчок.

Интерес Гуна к истории определился еще в стенах Академии. Вместе с В. Верещагиным и П. Чистяковым участвовал он в конкурсе на тему «Княгиня Софья Витовтовна вырывает пояс на свадьбе Василия Косого». Кон­курс имел шумный успех, хотя позже В. Стасов вспоминал об этом факте не без удивления. Конечно, и речи быть не могло о глубоком прочувствовании материала истории, но все конкурсанты работали с увлечением и показали хорошее овладение приемами академической исторической живописи.

Вообще, надо сказать, что Гун в годы студенчества отличался очень большой работоспособностью, в особенности в стремлении овладеть в совершенстве рисунком как извечной основой мастерства в искусстве. В двад­цать лет он приехал из Латвии в Петербург. За его плечами была лишь соборная школа в Риге. Поначалу он поступил в лито­графическую мастерскую Вильгельма Папе. Параллельно Гун. посещал вечерние рисовальные классы Академии и через неко­торое время поступил в саму Академию. Его учителем был ода­ренный живописец П. Басин, и Гун как должное воспринял за­веты классицизма, восхищался по­лотнами К. Брюллова, которые формировали его представления о героическом и возвышенном в искусстве.

В Париже Гун, избрав историю эпохи религиозных войн во Франции, сделал ее своей программной темой. Художник занялся обстоятельным изучением материалов эпохи в музеях и библиотеках, он хотел быть точным в своем со­чинении истории. Срока, отведенного пенсионерам для пребывания за границей, на эту работу не хватало, и он решается еще на несколько лет задержаться во Франции. Гун пишет ряд больших полотен и акварели, которые са­ми по себе складываются в единый цикл. Они убедительно говорят об особенностях понимания исторической живописи художником и академической школой того времени в целом. Отношения между картиной и зрителем напоминают отношения актеров со зрительным залом. Каждый персонаж декларативно заявляет о своей роли в развитии сюжета. Сюжет разработан до мелочей, наподобие театраль­ной мизансцены.

Воспитанный академической живописью, зритель салонов не столь строго, сколь мы сегодня, относился к внешней импозантно­сти, подчеркнутой искусственнос­ти поз, ложному пафосу жестов, которые как бы заменяли собой монологи. Тогдашний зритель еще видел за всем этим и в самом деле реальное для художника стремление к масштабности стра­стей, переживаний, стремление к красоте и исторической подлин­ности («Канун Варфоломеевой ночи», 1868, «Эпизод из Варфоломеевой ночи», 1869, «Посещение Карлом IX адмирала Колиньи»). Заметим, что картины этого плана воспринимались в единстве с популярными историческими романами, как их по-своему прелюбо­пытная живописная иллюстрация. Остался в истории и другой Гун, во многом спорящий с признанным историческим живописцем, порой незаметно для самого себя тяготеющий к жанру. И здесь он, бывало, впадал в красивость, сентиментальность, писал довольно ординарные, хотя и репрезента­тивные заказные портреты. Но он же был и внимательным наблю­дателем жизни, в своих поездках по средней России и Латвии писал простые пеизажи, зарисовы­вал народные типы, жанровые сценки. Точные, непритязательные акварели и рисунки Гуна по существу впервые фиксировали в искусстве жизнь народа, культуру которого старательно попытались «онемечить» остзейские бароны. Гун здесь выступает как летописец и гуманист. В этой связи становится особенно понятным его участие в Товариществе передвижных выставок. Судьба Гуна после возвращения из Парижа в Петербург складывалась сначала удачно. Все шло как бы по заведенному порядку успеха — академик, профессор портретной и исторической живо­писи. Но через три года петер­бургской жизни у Гуна обнаруживается туберкулез горла. Он все чаще вынужден отрываться от работы, искать спасения в воз­духе горных курортов. На одном из них — в Давосе, в Швейцарии его настигла смерть. По завещанию художник был похоронен в Латвии, в родной его Мадлиене, неподалеку от Риги.

Галерея картин Гуна

Великая княгиня Софья Витовтовна на свадьбе Василия Тёмного 1861

Пейзаж 1865

В окрестностях С Преста, во Франции 1865

Нормандия 1867

Канун Варфоломеевской ночи 1868

Больное дитя 1869

Дуэлянт 1869

Сцена из Варфоломеевской ночи 1870

Итальянка 1870

Женский портрет 1871

Портрет Варвары Григорьевны Солдатёнковой, рождённой Филипсон 1873

Одалиска 1875

Попался! 1870-1875

Автопортрет

Старый воин времен гугенотов

Копировальщица в картинной галерее

Французский крестьянин