«Умножение» самое сложное из моих работ. Сложность его заключается в том, что тут наблюдается совершенно новый подход в структурном построении портрета человека. Эта картина, как ни странно портрет человека. А как и каким образом, об этом я расскажу ниже.
Любой портрет, в каком бы стиле он не был выполнен, описывает одно возрастное состояние. Человек ни может быть изображён в одном портрете одновременно молодым и пожилым. В типичном портрете имеются ограничения и другого типа. Например, если у человека на лице шрам или глаза слишком глубоко посажены – это, конечно же, указывает на конкретные штрихи, прожитой им нелёгкой жизни. Только эти штрихи остаются где-то на уровне подсознательного. Невозможно установить, при каких обстоятельствах образовался шрам или глаза почему стали излишне глубоко посаженными и злыми.
В «умножении» всё по иному. Здесь человек изображён не только в одном конкретном моменте. Он находится в настоящем, но тутже видно его прошлое и будущее. Дано его конечное лицо, но показано и его начало – тоесть как он рос, менялся. Тутже обращено внимание на ход тех обстоятельств, которые принимали участие в росте и изменении личности – его окружение: люди, ситуации и др. Название картины тоже на это указывает: факт умножения личности на фоне удвоенных и «однофазных» лиц.
Изображённый в портрете человек изначально был обыкновенным потому, что у него одно начало, он имеет одно тело, потом он раздвоился, что выразилось его разделением. В картине множество раздвоенных лиц, но раздвоение главного героя не ограничивается лишь этим состоянием. Он еще больше углубился в своё положение и – «разчетверился»! Потом «развосмерился»! «разшестнадцатерился»! И как видите, это умножение длится до сих пор, что и видно в картине по движению и читается в тексте-комментарии: с начала был обычным. Потом что-то с ним случилось и – раздвоился! Потом ещё случилось... Ещё! Ещё! И наконец так умножился, что потерял счёт!»
Есть и другие комментарии для изучения личностных штрихов «умноженного». Вот например: «с удовольствием покинул бы этот мир. И не просто покинул бы а ретировался бы с этого мира – умер бы! Останавливала его только мысль о том, что и в том мире он не избавил себя от самого себя – обрадовал бы уход от сюда... лень было туда приходить...»
Подмечу ещё один намёк – написано: «ещё тогда, когда он не ленился мыслить и говорить, часто говорил – «я устал, надоело!» – этот намёк на один взгляд служит делу выявления характера его прошлого, но на самом деле в нём больше информации о настоящем – сказано: ещё тошда, когда мыслить и думать ему не было лени... – значит выясняется: сегодня этому человеку, в отличии от прошлого, лень мыслить и разговаривать! Вечно погрязает в болоте. Что же спасёт его... есть ли что-нибудь обнадеживающее?
Надежда... надежда... между прочим, в картине дан и такой интересный случай: «цветение» «расцветающего» человека обрывается на одной какой-то ветке, останавливается. Тут же наводка – засох! И комментарий: «смотря на это, у моего наивного друга, появилась искорка надежды!..»
«Умноженный» человек в картине изолирован от общества, помещён в нечто подобное камеры – запечатан! Все лазейки перевязаны жгутами и написано: «открывать запрещено!» В отношении его изоляции видимо пришло время добраться и до других персонажей картины – армия «однофазных» на страже «истины»! «Однофазные» на мой взгляд не требуют углубления. Скажу только то, что слово «истина» не случайно вставлена в кавычки. В картине, наподобие главного персонажа, изолирована а команда раздвоенных – они тоже неприемлемы для общества! В верхнем правом углу происходит нечто интересное: попытка насильного переделывания раздвоенного в «однофазного»! Поймали раздвоенного, перевязали жгутом одну из двух стрелочек и этим анулировали одну сторону – сделали «однострелочным»! После этого, перевязали кончик правой стороны оставшейся стрелочки и его тоже анулировали. После выполнения такой оригинальной опперации, как видите, получили форму единицы, тоесть, исскуственного «однофазного»! В связи со всем этим мне вспоминается неповторимая эпоха советского строя. В то время тюрьмы назывались: для совершеннолетних – трудоисправительными, а для несовершеннолетних – воспитательно-исправительными колониями! И та и другая были ужасны. Несовершеннолетних избивали дубинками, чтобы они, особенно при комиссии «сверху» одевали красные повязки на руке, а на груди заставляли носить чуть ли ни комсомольские значки и... так далее. Там детей не исправляли, наоборот, если садился вором, то освобождался бандитом! Такова паралель между советской эпохой и случаем попытки насильственного переделывания раздвоенного в «однофазного». В своё время, ведь ни только изображенные в картине лица были раздвоенными?..
В этом необычном портрете ещё много интересных углов. Нет смысла всё поместить на листе бумаги. 

773 

5,00 (1 оценка) 

Niko Lezhava